Александр Бушков - Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга вторая
Глава тринадцатая
Вино Бонасье, жена Рошфора и здравомыслие герцогини де Шеврез
– Я поступил правильно, отправившись к вам за подмогой? – спросил д’Артаньян. – В одиночку ничего не добился бы…
– Все правильно, – сказал ехавший рядом Рошфор. – Подписанный королевой открытый лист – вещь серьезная. Особенно для тех, кто понятия не имеет об истинных взаимоотношениях королевской четы, то есть большинства парижан. Попытайся вы с Каюзаком вытащить ее из дома силой, она, несомненно, вновь подняла бы крик, собрала толпу, вам здорово досталось бы… Где же ваш Лорме?
– Его нигде не видно, – сказал д’Артаньян, оглядываясь.
Улица была пуста, если не считать мальчишки, прислонившегося к столбу ворот соседнего дома. Рошфор первым спрыгнул с коня и, не тратя времени, взбежал на крыльцо. За ним последовали д’Артаньян и четверо незнакомых гасконцу людей в обычной одежде – двоих из них уверенно можно было счесть дворянами, а вот остальные вряд ли заслуживали столь почетного определения, будучи, несомненно, простыми сыщиками.
– Они могли сбежать… – проговорил д’Арта– ньян.
– Ваш галантерейщик, в отличие от своей супруги, – помеха, которая затруднит путь любым беглецам… – сказал Рошфор, предусмотрительно вынимая из-за пояса пистолет и одним рывком распахивая входную дверь.
Они вломились в прихожую, прекрасно знакомую д’Артаньяну. Стояла тишина, обширная комната была пронизана солнечными лучами, в которых ослепительными искорками вспыхивали порой пылинки.
Потом из-под лестницы послышался стон. Рошфор поднял пистолет, но тут же опустил оружие – оттуда показалась голова и плечи человека, с усилием выползавшего к ним, упираясь в пол обеими руками. Узнав Лорме, за которым тянулась кровавая дорожка, д’Артаньян бросился к нему, вытащил на середину прихожей и осторожно перевернул на спину. Камзол на груди слуги намок от крови, на губах вздувались розовые пузыри. Судя по всему, его дважды ударили кинжалом в сердце, но он был еще жив и силился что-то сказать – такое случается с людьми жестокими и упрямыми, способными на некоторое время оставаться при жизни собственной волей там, где человек более мирный и мягкий давно испустил бы последний вздох…
– Это были не мушкетеры, а англичане, – внятно выговорил Лорме, и его лицо помаленьку стала заливать бледность.
– Кто? – громко переспросил д’Артаньян.
– Они не мушкетеры, а англичане. Двоих я в свое время видел с Винтером, третий, несомненно, тоже… – произнес Лорме.
Его голос звучал все тише и тише, при последних словах кровь хлынула из горла, лицо вытянулось, глаза остекленели. Д’Артаньян понял, что это конец, и, опустив отяжелевшее тело на пол, перекрестился.
– Что он имел в виду? – спросил он расте– рянно.
– Не знаю, – жестко ответил Рошфор. – Живее, осмотрим комнаты!
Д’Артаньян вбежал за ним следом в гостиную хозяев.
Г-н Бонасье, в незашнурованных башмаках и незастегнутом камзоле, валялся лицом вверх у стола, на котором стояла бутылка вина, – и его застывшее, запрокинутое лицо, исполненное безмерного удивления, было белым, как мрамор, и сплошь покрыто маленькими красными точ– ками…
Подняв глаза на Рошфора, д’Артаньян поразился лицу графа – на нем читались такое изумление и страх, каких гасконец никак не ожидал увидеть у этого железного человека.
– Боже мой, это невозможно… – прошептал граф, словно в бреду. – Но, с другой стороны…
– Что это? – задал д’Артаньян совершенно бессмысленный вопрос.
– Та самая досадная помеха, о которой я вам говорил, – сказал Рошфор, словно бы опамятовавшись. – Помеха, способная повиснуть гирей на ногах у любого энергичного беглеца вроде очаровательной Констанции… А еще это человек, который знал слишком много опасных вещей о ней и о других…
– Но это же!.. – отчаянно воскликнул гасконец. – Это не по-человечески, в конце концов! Можно еще понять, когда она подсыпала яд врагам… Но отравить собственного мужа просто потому…
– Вот именно, – сказал Рошфор с чужим, незнакомым лицом. – Отравить собственного мужа просто потому… Пойдемте, д’Артаньян. Нам тут больше нечего делать, птичка упорхнула… Вы видели мальчишку?
– У соседских ворот? Ну да…
– Нет в Париже таких вещей, которые могли бы пройти незамеченными для уличного мальчишки, если он присутствует на расстоянии хотя бы пары сотен футов от события…
С этими словами Рошфор, сбежав с крыльца, направился прямиком к помянутому представителю парижского беспутного юношества. Тот, не шелохнувшись и не изменив позы, скорчил странную гримасу – он ухитрился с незаинтересованным видом таращиться в небо, но в то же время косился на приближавшегося графа: трюк, доступный только парижским уличным сорванцам, способным находиться в трех местах одновременно, не говоря уж о том, чтобы смотреть двумя глазами в разные стороны…
Рошфор немедля достал пистоль и поднял его к самым глазам мальчишки, вертя меж пальцами. И выжидательно молчал.
– Пожалуй что, сударь, такие жизненные наблюдения стоят целых двух пистолей… – протянул мальчишка.
– Держи, – сказал Рошфор, бросая ему золотой. – Когда расскажешь все, что видел, получишь еще, слово дворянина. А в том, что ты только что видел здесь что-то интересное, я не сомневаюсь…
Мальчишка попробовал монету на зуб, подбросил в воздух и ловко поймал в оттопыренный указательным пальцем карман. Рассудительно вздохнул, как взрослый:
– Слово дворянина – большое слово… Так вот, сударь, когда отсюда ушли этот вот господин и еще один, – он кивнул на д’Артаньяна, – седой слуга, что был с ними, остался и укрылся вон там, за тумбой, стал следить за домом господина Бонасье. Уж не знаю, сколько времени прошло, я не дворянин, чтобы часы носить… Только вскоре подъехали три королевских мушкетера с четвертой лошадью в поводу.
– Мушкетеры? – переспросил Рошфор. – Ты не ошибся?
– Синие плащи с крестами и лилиями, где же тут ошибешься? – резонно сказал сорванец. – Я же не деревенщина какая-нибудь, а потомственный парижанин… Слуга за ними наблюдал, а они вдруг бросились на него, да так проворно, что он не успел убежать или вырваться. Они ему зажали рот и потащили в дом. А чуть погодя из дома вышли уже четыре мушкетера, только у четвертого лицо было закрыто полями шляпы. Они вскочили в седла и умчались… Вот и все, ваша милость, – но это, пожалуй что, стоит двух пистолей…
– Твоя правда, – сказал Рошфор, бросая ему монету. – Пойдемте, д’Артаньян, больше мы ничего не узнаем…
Они вскочили на лошадей и направились в сторону Пале-Кардиналь, а те четверо, что приехали с ними, получив от Рошфора какие-то указания шепотом, разъехались в разные стороны. Граф казался всецело погруженным в собственные мысли – настолько, что он направил коня прямо на уличную тумбу, и д’Артаньян, вскрикнув, предупредил его об опасности.
– Бог мой, – сказал он удивленно. – Что с вами такое, Рошфор?
– Вы еще слишком молоды, д’Артаньян, и не знаете, что это такое, когда оживают призраки прошлого… Вот что. Не было ли у нее большого перстня? Очень большого, старинного, великоватого для женского пальца, с огромным красным карбункулом? Перстень сделан из золота так, что напоминает две звериные лапы, охватывающие карбункул?
– Вы его удивительно точно описываете, – сказал д’Артаньян.
– А не показалось ли вам, что ее волосы не всегда были темными?
На этот раз д’Артаньян размышлял значительно дольше, вызывая в памяти знакомое лицо.
– Вы знаете, пожалуй… – сказал он неуверенно. – Иногда мне казалось, что ее волосы у корней гораздо светлее…
– Словно их настоящий цвет не темный, а скорее русый или золотистый?
– Вполне возможно. Когда волосы у нее были гладко зачесаны назад, именно такое впечатление создавалось… Черт возьми, Рошфор! Неужели вы ее знаете?
– Боюсь, что да…
– А при каких…
– Простите, д’Артаньян, но об этом мы поговорим чуть позже… Без сомнения, четвертым мушкетером была именно Констанция. Она хорошо ездит верхом, наша Камилла…
– Рошфор, да что с вами? Какая Камилла? Констанция!
– У человека, дорогой мой д’Артаньян, может быть много имен… Ну да, конечно… Имея в кармане подписанный королевой открытый лист, лучше всего выступать в облике королевских мушкетеров… Умно, умно…
– Нужно снарядить за ними погоню! – вскричал д’Артаньян.
– За кем? – горько усмехнулся Рошфор. – Прикажете хватать на улицах поголовно все «синие плащи»? Нам не об этом нужно думать. Мы обязаны понять, куда они скрылись. Потому что именно там, вне всякого сомнения, держат и Анну. Никто не собирается ее убивать – ее именно похитили, значит, она им для чего-то нужна…
– Значит, вот что имел в виду Лорме? – догадался д’Артаньян. – «Это были не мушкетеры, а англичане…» Люди Винтера!
– Несомненно.